Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Модиано, Патрик - Модиано - Свадебное путешествие

Проза и поэзия >> Переводная проза >> Модиано, Патрик
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Патрик Модиано. Свадебное путешествие

-----------------------------------------------------------------------

Patrick Modiano. Voyage de noces (1990). Пер. с франц. - Т.Ворсанова.

Авт.сб. "Утраченный мир". М., "Вагриус", 1998.

OCR & spellcheck by HarryFan, 24 Juky 2002

-----------------------------------------------------------------------

Посвящается Роберу Галлимару

1


    Летние дни еще вернутся, но такой тяжелой жары, таких пустынных улиц, как в тот вторник в Милане, больше не будет. Вчера было 15 августа. Я оставил чемодан в камере хранения, а когда вышел из здания вокзала, на минуту растерялся: ходить по городу под этим свинцовым солнцем было совершенно невозможно. Пять часов вечера. До поезда на Париж еще четыре часа. Надо было где-то укрыться, и ноги с трудом преодолели несколько сотен метров от вокзальной улицы до отеля, внушительный фасад которого привлек мое внимание.

    Беломраморный вестибюль защищал от солнца, а полумрак прохладного бара напоминал колодец. Но это сегодня тот бар кажется мне похожим на колодец, а гостиница - на гигантский док, а тогда я просто потягивал через соломинку смесь гранатового сока с апельсиновым. Слушал, что говорил бармен, лица которого совершенно не помню. Он обращался к другому клиенту - ни внешности, ни одежды этого человека мне не описать. В памяти сохранилась только его манера перебивать разговор унылым "ну!".

    Два дня тому назад, накануне 15 августа, в одном из номеров этого отеля какая-то женщина покончила с собой. Бармен рассказывал, что вызвали "скорую помощь", но все уже было бесполезно. Он видел эту женщину днем. Она заходила в бар. Одна. После ее самоубийства полиция его, бармена то есть, допрашивала. Он мало что мог сообщить им. Брюнетка. Директор отеля испытал даже некоторое облегчение, поскольку все прошло незамеченным; постояльцев в это время года почти не бывает. В "Коррьере" сегодня утром была помещена заметка. Француженка. Зачем она приехала в Милан в августе? Они повернулись ко мне, словно ждали, что я смогу ответить на этот вопрос. А потом бармен сказал мне по-французски:

    - В августе в Милане нечего делать - в августе все закрыто.

    Второй тип своим мрачным "ну" поддержал бармена, и оба укоризненно посмотрели на меня, чтобы я осознал, сколь серьезную ошибку совершил, явившись в Милан в августе.

    - Можете проверить, - сказал бармен, - ни один магазин сегодня в Милане не работает.

    И вот я в одном из желтых такси, стоявших перед отелем. Заметив мою нерешительность, шофер предложил отвезти меня на площадь к собору. Улицы были пусты, магазины закрыты. Я подумал: а не проехала ли в таком же желтом такси через весь Милан та женщина, о которой они только что говорили, перед тем как вернуться в отель и покончить с собой. Вряд ли в тот момент мне пришло в голову, что вид этого обезлюдевшего города мог подтолкнуть ее к такому решению. Напротив, если попытаться найти слова, чтобы передать, какое именно впечатление произвел на меня Милан в тот день, 16 августа, - вспоминается выражение "открытый город". Мне казалось, что город просто позволил себе передохнуть, а движение и шум возобновятся, в этом я не сомневался.

    Вот и площадь. Туристы в каскетках бродят перед порталом огромного собора, а у входа в галерею Виктора-Эммануила светится большой книжный магазин. Я был там единственным посетителем и листал книгу за книгой. Заходила ли она сюда накануне 15 августа? Мне хотелось спросить об этом человека, сидевшего за столом в глубине магазина, возле полки с альбомами по искусству. Но ведь я почти ничего не знал о ней: брюнетка, француженка... и все.

    Я прошел вдоль галереи Виктора-Эммануила. Все, что еще оставалось живого в Милане, укрылось здесь, прячась от смертоносных лучей солнца: дети вокруг торговца мороженым, японцы, немцы, итальянцы с Юга, впервые приехавшие в город. Тремя днями раньше мы с той женщиной могли бы встретиться в галерее, а поскольку оба были из Франции, поговорили бы.

    До поезда на Париж еще целых два часа. Я снова сел в желтое такси. Вереница их стояла на площади, я назвал шоферу свой отель. Вечерело. Сегодня и улицы, и сады, и трамваи этого чужого города, и жара, которая еще больше усиливает одиночество, - все это в моем сознании связалось с самоубийством той женщины. Но тогда, сидя в такси, я повторял себе, что это всего лишь дурная случайность.

    Бармен был один. Он снова подал мне смесь гранатового сока с апельсиновым.

    - Ну что, убедились? Все магазины закрыты...

    Я спросил его, давно ли та женщина, о которой он говорил, притом в таком возвышенном стиле, что она "положила конец своим дням", - давно ли она приехала в отель?

    - Нет, нет... За три дня до того, как положить конец своим дням.

    - Откуда она?

    - Из Парижа. Она собиралась к своим друзьям на юг, отдыхать на Капри. Так полицейские сказали. Кто-то должен приехать завтра с Капри, чтобы уладить все формальности.

    "Уладить все формальности". Что общего между этими жуткими словами и лазурно-голубым небом, морскими гротами, летней легкостью - всем, что связано в нашей памяти с Капри?

    - Очень красивая женщина... Вот тут она сидела... - Он показал мне стол в глубине бара. - Я подал ей то же самое, что и вам...

    Пора было на мой парижский поезд. Стемнело, но жара оставалась такой же удушливой, как и в самый разгар дневного солнцепека. Я перешел улицу, не отрывая глаз от монументального фасада вокзала. В огромном зале камеры хранения я перерыл все карманы, пока не нашел квитанцию, дающую мне право снова обладать своим чемоданом.

    Я купил "Коррьере-делла-Сера". Хотел прочитать заметку об этой женщине. Наверняка она приехала из Парижа на тот же перрон, где я стою сейчас, и я спустя пять дней проделаю этот путь в обратном направлении. Какая нелепая мысль - приехать сюда, чтобы покончить с собой, когда тебя ждут друзья на Капри...

    Быть может, за этим скрывалась какая-то причина, но я не узнаю ее никогда.
2


    В Милане я снова очутился на прошлой неделе, но аэропорта не покидал. Все было совсем не так, как восемнадцать лет тому назад. Да, восемнадцать, я сосчитал годы на пальцах. На этот раз я не сел в желтое такси, чтобы оно отвезло меня на площадь к собору и галерее Виктора-Эммануила. Шел дождь, тяжелый июньский дождь. Не пройдет и часа, как я поднимусь в самолет и он доставит меня обратно в Париж.

    Я летел транзитом, а сейчас сидел в огромном стеклянном зале миланского аэропорта. Вспомнил тот день восемнадцать лет назад, и впервые за все это время женщина, которая "положила конец своим дням", как говорил бармен, начала всерьез занимать мои мысли.

    Билет на самолет в Милан, туда и обратно, я купил накануне случайно, в бюро путешествий на улице Жуффруа. Дома из-за Аннет, моей жены, я спрятал его на дно одного из своих чемоданов. Милан. Я выбрал этот город наугад, он был среди трех других: Вена, Афины, Лиссабон. Куда лететь, мне было совершенно все равно. Лишь бы самолет улетал в то же самое время, когда я должен был отправляться в Рио-де-Жанейро.

    Они провожали меня в аэропорт: Аннет, Ветцель и Кавано. Все трое изображали ту ложную веселость, которую я часто наблюдал в начале наших экспедиций. Я никогда не любил уезжать, а в тот день радовался еще меньше обычного. Мне хотелось сказать им, что слово "первооткрыватель" в наши дни безнадежно устарело, как и обозначаемая им деятельность. Долго ли мы еще будем показывать наши документальные фильмы в зале "Плейель" и в провинциальных кинотеатрах, что случается все реже и реже? Когда мы были молоды, нам хотелось пойти по стопам старших, но оказалось, что для нас слишком поздно. Не осталось больше девственных мест на земле, нечего открывать.

    "Позвони, как только будешь в Рио..." - сказал Ветцель.

    Это была самая обычная поездка: новый документальный фильм, который я должен был снять и который вслед за столькими другими назывался бы "По следам полковника Фоусета", - предлог, чтобы иметь возможность отснять несколько деревень возле Мато-Гроссо. На этот раз я решил, что в Бразилии меня не увидят, но не решился признаться в этом ни Аннет, ни остальным. Они бы ничего не поняли. А потом, Аннет ждала моего отъезда, чтобы оказаться наедине с Кавано.

    "Поцелуй там наших", - сказал Кавано.

    Он имел в виду техническую группу, которая уже уехала и ждала меня по другую сторону океана в отеле "Соуза" в Рио-де-Жанейро. Ну-ну, долгонько пришлось бы им меня дожидаться... Через двое суток их охватит смутное беспокойство. Они позвонят в Париж, Аннет снимет трубку, Кавано выхватит ее у Аннет. Исчез, да, я исчез. Как и полковник Фоусет. С той разницей, что я улетучился в самом начале экспедиции, и это испугает их еще больше, поскольку они узнают, что место мое в самолете на Рио так и осталось пустым.

    Я сказал, что предпочитаю, чтобы они не провожали меня на посадку, и обернулся, чтобы взглянуть на них напоследок - думал, что больше никогда их не увижу. Ветцель и Кавано по-прежнему сохраняли довольно лихие привычки, такова наша профессия, впрочем, это не столько профессия, сколько способ не расставаться с детской романтикой. Долго ли еще мы будем оставаться пожилыми людьми с повадками молодых? На прощанье они махали мне руками. Аннет растрогала меня. Мы с ней ровесники, и теперь она стала одной из тех немного поблекших датчанок, которые так привлекали меня, когда мне было двадцать лет. Тогда они были старше меня и мне нравилась их покровительственная нежность.

    Я ждал, когда троица покинет зал, чтобы идти на посадку в самолет на Милан. Вообще-то я мог бы тут же тайком вернуться в Париж, но мне было необходимо, чтобы между нами легло какое-то расстояние.


    Сидя в транзитном зале, я в какую-то минуту чуть не поддался искушению выйти из здания аэропорта и проехать по миланским улицам тем же путем, что когда-то. Но это не имело никакого смысла. Она случайно приехала сюда умирать. Искать ее следы надо в Париже.

    В самолете я расслабился в эйфории: такого ощущения я не помнил со времени своего первого путешествия к островам Тихого океана, когда мне было двадцать пять. После него было множество других поездок. Соблазнял пример Стенли, Саворньяна де Бразза и Алена Жербо, о чьих подвигах я много читал в детстве. Но главным побудительным мотивом было желание убежать. Вот и теперь я ощущал его, причем сильнее, чем когда бы то ни было. В самолете, который мчал меня обратно в Париж, у меня было чувство, что я убегаю гораздо дальше, чем если бы летел, как должен был, в Рио.


    Я знаю много гостиниц на окраинах Парижа. И решил жить в них, регулярно переезжая из одной в другую. Для начала снял комнату в гостинице "Доддс", у заставы Доре. Там я не рисковал встретить Аннет. После моего отъезда Кавано наверняка уволок ее к себе на авеню Дюкен. Быть может, ей не сразу стало известно о моем исчезновении, потому что никто, даже Ветцель, не знал, что она была любовницей Кавано, и телефон, должно быть, тщетно трезвонил у нас дома, в квартале Сите-Верон. Когда же в конце концов она туда заскочила, то, вероятно, нашла телеграмму: "Съемочная группа Рио крайне обеспокоена. Самолете 18 Жан отсутствовал. Срочно позвоните отель Соуза". И Кавано приехал в Сите-Верон разделить с ней ее тревогу.

    Сам-то я ни малейшей тревоги не испытываю. Наоборот, упоительную легкость. И не собираюсь драматизировать ситуацию. Для этого я слишком стар. Как только кончатся наличные деньги, свяжусь с Аннет. Звонить в Сите-Верон было бы неосторожно, можно нарваться на Кавано. Но я непременно найду возможность встретиться с ней тайно. И заручусь ее молчанием. Пусть сама успокоит тех, кто желал бы отправиться разыскивать меня. Она достаточно ловка, чтобы замести все следы, и сделает это так хорошо, что выйдет, будто меня вовсе никогда и не было на свете.


    Застава Доре. Чудесная погода. Жара не такая тяжелая и улицы не такие безлюдные, как в тот день, восемнадцать лет назад, в Милане. По другую сторону бульвара Сульт и площади с фонтанами какие-то туристы толпятся у входа в зоопарк, а другие поднимаются по ступенькам бывшего Музея колоний [теперь Музей искусств народов Африки и Океании]. Этот музей, куда мы - Кавано, Ветцель и я - ходили детьми, сыграл свою роль в нашей жизни, да и этот зоопарк тоже. Мы мечтали о дальних странах и об экспедициях без возвращения.

    И вот я вернулся к началу пути. Сейчас куплю билет и пойду в зоопарк. Через несколько недель в какой-нибудь газете непременно появится заметка об исчезновении Жана Б. Аннет, следуя моим инструкциям, уверит всех в том, что я исчез в джунглях во время последнего путешествия по Бразилии. Пройдет время, и я буду значиться в списке пропавших исследователей вслед за Фоусетом и Моффрэ. Никто никогда не догадается, что я растворился в городе, у одной из застав Парижа, и что именно это было конечной целью моего путешествия.

    Авторы некрологов воображают, будто можно прочертить чей-нибудь жизненный путь. Но они же ничего не знают. Восемнадцать лет тому назад я, лежа на своем месте в вагоне, читал заметку в "Коррьере-делла-Сера". И вдруг сердце мое сжалось: с женщиной, о которой шла речь и которая, по выражению бармена, "положила конец своим дням", я был знаком. Поезд еще долго стоял на вокзале в Милане, а я был настолько потрясен, что все думал, не выйти ли из вагона и не вернуться ли в отель, словно оставался шанс встретиться с ней.

    В "Коррьере-делла-Сера" неправильно указали ее возраст. Ей было сорок пять лет. И назвали ее девичью фамилию, хотя она была замужем за Риго. Но кому это известно, кроме Риго, меня и чиновников, ведающих актами гражданского состояния? Стоит ли кого-то винить в ошибке? Может, это и лучше - вернуть ей девичью фамилию, которую она носила первые двадцать лет жизни?

    Бармен в отеле сказал, что кто-то приедет "уладить все формальности". Не Риго ли? В ту минуту, когда поезд трогался, я представлял себе рядом Риго, изменившегося за шесть лет, ставшего другим человеком. Узнал бы он меня? За все годы, минувшие с тех пор, как они с Ингрид оказались на моем жизненном пути, я его не видел.

    А вот Ингрид один раз встретил, в Париже. Без Риго.

    За окном медленно проплывал пригород, безмолвный в лунном свете. Я был один в купе и зажег ночник над своим местом. Было бы достаточно всего на три дня раньше приехать в Милан, и я столкнулся бы с Ингрид в холле отеля. Я думал о том же самом, когда такси везло меня к Соборной площади, но тогда я еще не знал, что это была Ингрид.

    О чем бы мы с ней говорили? А вдруг она сделала бы вид, что не знает меня? Сделала вид? Но она, должно быть, уже так от всего отстранилась, что просто не заметила бы меня. Или же обменялась бы со мной несколькими словами, из чистой вежливости, прежде чем уйти навсегда.


    Теперь уже нельзя подняться по внутренним лестницам на большую скалу зоопарка, которая называется Скалой серн. Она грозит обвалиться и обтянута чем-то вроде сетки. Бетон местами растрескался, и обнажилось ржавое железо арматуры. Но я счастлив, что снова вижу жирафов и слонов. Суббота. Многочисленные туристы щелкают фотоаппаратами. А семьи, которые еще не уехали или вообще не поедут на отдых, входят в Венсенский зоопарк, как на летнюю дачу. Я сижу на скамейке лицом к озеру Домениль. Потом, попозже, вернусь в гостиницу "Доддс", она здесь совсем близко, среди домов, окружающих бывший Музей колоний. Из окна своей комнаты я буду смотреть на площадь, на струи бьющих там фонтанов. Мог ли я представить себе в ту пору, когда познакомился с Ингрид и Риго, что приземлюсь здесь, у заставы Доре, после того как больше двадцати лет пропутешествую по дальним странам?

    Тем летом, вернувшись из Милана, я хотел еще что-нибудь разузнать о самоубийстве Ингрид. Номер телефона, который она дала мне, когда я видел ее одну в Париже, не отвечал. Во всяком случае, она сказала мне, что больше не живет с Риго. Я нашел другой номер, тот, который в спешке написал Риго, когда шестью годами раньше они провожали меня из Сен-Рафаэля. Клебер 83-85.

    Женский голос сказал мне, что месье Риго не видели уже очень давно. Можно ли написать ему? "Если вам угодно, месье. Но я вам ничего не обещаю". Тогда я попросил у нее адрес этого "Клебер 83-85". Это был дом, где сдавались меблированные комнаты, на улице Спонтини. Написать ему? Но слова соболезнования казались мне не подходящими ни для Ингрид, ни для него, Риго.

    Я начал путешествовать. И забывать о них. Мы ведь недолго были вместе, наши отношения остались поверхностными. И только через три года после самоубийства Ингрид, однажды поздним летним вечером в Париже, где я был один и опять проездом, точнее, возвратился из Океании, а через несколько дней должен был лететь в Рио-де-Жанейро, - я снова испытал потребность позвонить по телефону Клебер 83-85. Помню, что специально для этого я вошел в огромный отель на улице Риволи. Прежде чем дать номер телефонистке, долго ходил из конца в конец холла, обдумывая слова, которые скажу Риго. Я боялся, что онемею от страха. Но на этот раз никто не ответил.

    Прошли годы, были путешествия, показы наших фильмов в "Пленеле" и в других залах. Ни Ингрид, ни Риго меня, в общем-то, не занимали. Когда я в последний раз предпринял попытку дозвониться Риго, был такой же летний вечер, как и сегодня: такая же жара и ощущение странности и одиночества, но гораздо слабее того, что я испытываю сейчас... Это было всего лишь ощущение остановившегося времени, которое переживает путешественник между двумя самолетами. Кавано и Ветцель должны были присоединиться ко мне через несколько дней, и мы втроем улетали в Рио. Тогда жизнь еще была полна бурных волнений и прекрасных планов.


    Подходя к гостинице, я удивился, что фасад музея и фонтаны на площади освещены. Два туристских автобуса стояли в начале бульвара Сульт. Может, в связи с приближением 14 июля зоопарк будет открыт всю ночь? Что же привлекло туристов в этот квартал в девять часов вечера?

    Я подумал, соберет ли Аннет на следующей неделе всех наших друзей, как мы делали это каждый год в день 14 июля на нашей большой террасе в Сите-Верон. Я был почти уверен в этом: из-за моего исчезновения она нуждается в обществе друзей. И Кавано, конечно же, поддержит ее в том, чтобы она не отказывалась от этой традиции.

    Я шагал по бульвару Сульт, вдоль цепочки домов. Порой то на одном, то на другом фасаде появлялось солнечное пятно. Время от времени я замечал их и на тротуаре. Эти контрасты тени и света, когда заходит солнце, эта жара и этот пустынный бульвар... Касабланка. Да, я шел по одному из главных проспектов Касабланки. Стемнело. Из раскрытых окон до меня долетало буйство телевизоров. Это снова был Париж. Я вошел в телефонную будку и пролистал справочник в поисках фамилии Риго. Целая колонка Риго с разными именами. Но как звали моего - я не помнил.

    И, однако же, у меня было ощущение, что Риго жив, что он где-то на окраине Парижа, в одном из отдаленных кварталов. Сколько мужчин и женщин, которых считают мертвыми или пропавшими, живут в этих кварталах на дальних границах Парижа... Я уже приметил таких людей, двоих или троих, у заставы Доре, с печатью прошлого на лице. Они бы могли многое рассказать, но будут хранить молчание до самого конца, и им совершенно наплевать, что мир забыл о них.


    В своей комнате в гостинице "Доддс" я думал о том, что обычно одно лето не отличается от другого. Июньские дожди, жаркие дни, 14 июля, когда мы с Аннет принимали друзей на нашей террасе в Сите-Верон... Но то лето, когда я познакомился с Ингрид и Риго, было совсем другого свойства. Какая-то легкость еще оставалась в воздухе.

    В какой же момент моей жизни исчезло это ощущение однообразия? Установить это было бы трудно. Точной границы нет. Лето самоубийства Ингрид в Милане? Оно казалось мне совершенно таким же, как и все другие. Это сейчас, вспоминая пустынные под палящим солнцем улицы и удушающую жару в желтом такси, я испытываю ту же тревогу, что и сегодня в Париже, в июле.

    Уже довольно давно - и на этот раз сильнее, чем обычно, - лето вызывает у меня ощущение пустоты и отсутствия и уносит в прошлое. Может, тому причиной слишком резкий свет, уличная тишина, эти контрасты лучей заходящего солнца и тени на фасадах домов по бульвару Сульт в тот вечер? Прошлое и настоящее сплавляются в моей голове в результате какого-то двойного наложения, и тревога моя, несомненно, происходит именно от этого. Я ее ощущал не только в состоянии одиночества, как сегодня, а каждый раз, когда мы отмечали 14 июля на террасе в Сите-Верон. И всегда Ветцель и Кавано говорили мне: "Жан, что-нибудь не так? Тебе надо выпить бокал шампанского..." Или Аннет прижималась ко мне, ласково проводила пальчиком по моим губам и шептала на ухо со своим датским акцентом: "О чем ты задумался, Жанно? Скажи, ты все еще любишь меня?" А вокруг взрывы смеха, перешептывание, музыка.

    В то лето еще не было тревог и этого странного наложения прошлого на настоящее. Мне было двадцать лет. Я возвращался на поезде из Вены и вышел в Сен-Рафаэле. Девять часов утра. Я собирался сесть в автобус, который отвез бы меня в Сен-Тропез. Но, сунув руку в карман куртки, понял, что у меня украли все деньги, которые еще оставались: триста франков. В тот момент я решил не задумываться о будущем. День был ясный, жара стояла почти такая же, как сегодня, но тогда я не видел в этом ничего ужасного.

    У выезда из Сен-Рафаэля я встал на дороге, идущей вдоль берега моря, надеясь доехать автостопом. Ждать пришлось около получаса, но вот черная машина остановилась возле меня. Первое, что меня удивило, - женщина за рулем, а мужчина сидит на заднем сиденье. Она выглянула в открытое окошко. На ней были темные солнечные очки.

    - Вам куда?

    - В сторону Сен-Тропеза.

    Кивком головы она дала понять, что я могу сесть в машину.

    Они ничего не говорили. Я подыскивал фразу, годящуюся для начала разговора.

    - Вы на отдыхе?

    - Да...

    Она ответила мне рассеянно. А мужчина на заднем сиденье изучал какую-то карту, которая была намного больше, чем карты путеводителей Мишлен. Я хорошо видел его в зеркальце.

    - Скоро будем в Иссамбре...

    Она смотрела на дорожные указатели. Потом повернулась ко мне:

    - Ничего, если мы на минутку остановимся в Иссамбре?

    Она сказала это так естественно, будто мы были знакомы очень давно.

    - Мы остановимся, а потом поедем дальше, в Сен-Тропез, - улыбнувшись, сказал мне он.

    Свернув карту, он положил ее на сиденье рядом с собой. На мой взгляд, им было лет по тридцать пять. Она брюнетка со светлыми глазами. У него зачесанные назад короткие волосы, массивное лицо со слегка приплюснутым носом. На нем была замшевая куртка.

    - Это, должно быть, там... Тот человек ждет нас. - Он наклонился к ней и положил руку ей на плечо.

    Человек в летнем костюме с тяжелым темным портфелем ходил взад-вперед перед воротами какой-то виллы. Она поставила машину на тротуар, за несколько метров до ворот.

    - Мы на минуту, - сказала она. - Вы не могли бы подождать нас в машине?

    Он вышел первым и открыл ей. Когда она вышла, он закрыл за ней дверцу. Потом заглянул ко мне в открытое окошко:

    - Если заскучаете, можно закурить... Сигареты в ящичке для перчаток.

    Они двинулись к человеку с портфелем. Я заметил, что мой спутник немного подволакивает ногу, но держится очень прямо, заботливо и покровительственно обнимая женщину за плечи. Они пожали руку человеку с портфелем, тот открыл ворота и пропустил их вперед.


    Из ящичка для перчаток, когда я искал там сигареты, выпал паспорт. Прежде чем положить на место, я открыл его: не могу сказать, сделал ли я это машинально или из простого любопытства. Французский паспорт на имя Ингрид Теирсен, в замужестве Риго. Меня удивило, что она родилась в Австрии, в Вене, городе, где я прожил несколько месяцев. Я закурил, но после первой же затяжки меня затошнило: сегодня ночью в поезде я совсем не спал и ничего не ел со вчерашнего обеда.

    Я не вышел из машины. Пытался бороться с усталостью, но время от времени проваливался в какой-то полусон. Услышав шепот, я открыл глаза. Они оба и человек с темным портфелем стояли возле машины. Они пожали ему руку, и человек с портфелем, широко шагая, удалился.

    Открыв дверцу, я вышел из машины.

    - Вы не хотите сесть впереди? - спросил я у мужчины.

    - Нет-нет... Я вынужден сидеть сзади из-за ноги... Я еще не могу согнуть ее до конца... Старая рана в колене...

    Казалось, он хотел меня успокоить... Улыбался мне. Риго ли это, упомянутый в паспорте?

    - Можете садиться, - сказала мне она, очаровательно нахмурив брови.

    Открыв бардачок, взяла сигарету и тронула машину довольно резко. Он по-прежнему оставался сзади, положив на сиденье вытянутую ногу.


    Она вела машину очень медленно, и мне стоило больших усилий держать глаза открытыми.

    - Вы сюда на каникулы? - спросила она меня.

    Я боялся, как бы они не задали других вопросов, более конкретных: "Где вы живете? Где вы учитесь?"

    - Не совсем... - ответил я. - Я не уверен, что останусь здесь.

    - Мы живем в маленьком домике возле пляжа Памплон, - сказала она. - Но хотим подыскать себе что-нибудь другое... Пока вы ждали нас, мы посмотрели одну виллу... Обидно... Мне кажется, она слишком большая...

    Он по-прежнему молчал за нашими спинами. Одной рукой он все время массировал свое колено.

    - Что мне понравилось, так это название: "Иссамбр". Правда ведь, красивое? - И она посмотрела на меня сквозь свои темные очки.


    При въезде в Сен-Тропез мы повернули вправо, на дорогу к пляжам.

    - Вот, начиная отсюда я всегда путаюсь, - сказала она.

    - Дальше все время прямо.

    Его столичный выговор навел меня на мысль спросить, не в Париже ли они живут.

    - Да, но, может, окончательно обоснуемся здесь, - ответила она.

    - А вы сами живете в Париже?

    Я обернулся к нему. Нога его по-прежнему лежала на сиденье. Мне показалось, что он с иронией оглядывает меня.

    - Да, в Париже.

    - С родителями?

    - Нет.

    - Оставь его в покое, - сказала она. - Мы же не из полиции.

    Показалось море, далеко впереди, немного внизу, за виноградниками и сосновой рощицей, занимавшими довольно большое пространство.

    - Ты опять проехала слишком далеко, - сказал он. - Надо было взять левее.

    Она развернулась и едва не столкнулась с машиной, ехавшей навстречу.

    - Вам не страшно? - спросил он меня. - Ингрид очень плохо водит. Через несколько дней, когда моя нога будет получше, я смогу сесть за руль.

    Мы свернули на дорогу, в начале которой был указатель: "ТАИТИ - МООРЕА".

    - У вас права при себе? - спросила она меня.

    - Да.

    - Тогда вы можете вести машину вместо меня. Так будет разумнее.

    Она остановилась у перекрестка, и я уже был готов сменить ее за рулем, но она сказала:

    - Нет-нет... Не сейчас... Попозже...

    - Теперь налево, - сказал он и показал ей еще одну табличку "ТАИТИ - МООРЕА".


    Теперь мы ехали по дороге, обсаженной розовыми кустами, вдоль каменной ограды, в которой оказалась темно-синяя дверь. Здесь машина остановилась.

    - Я предпочитаю вернуться по пляжу, - сказал он.

    Мы поехали дальше, пока не очутились на пустыре перед рестораном "Моореа", где была устроена автостоянка. Поставив машину, мы прошли по пустой террасе ресторана и оказались на пляже.

    - Так немного дальше, - сказал он. - Зато можно прогуляться пешком...

    Она сняла сандалии и взяла его под руку. Он подволакивал ногу, но не так заметно, как раньше.

    - На пляже еще никого нет, - сказала она. - Это самые любимые мои часы.

    От пляжа участок был отделен решетчатой оградой с дырами. Через одну из них мы и проскользнули. Пятьюдесятью метрами дальше возвышалось бунгало, напомнившее мне мотели на американских автотрассах. Домик стоял в тени небольшой сосновой рощи.

    - Главная вилла - там, подальше, - сказал он мне.

    Сквозь сосны я разглядел большое белое одноэтажное здание в мавританском или в испанском стиле, перед ним - бассейн, выложенный голубой плиткой. В нем кто-то купался.

    - Там живут наши хозяева, - сказал он мне. - Мы сняли у них домик садовника.


    Она вышла из бунгало в голубом купальнике. Мы с ним ждали ее, сидя в полосатых шезлонгах перед одним из выходов с веранды.

    - У вас усталый вид, - сказал он мне. - Можете отдохнуть здесь. А мы пойдем на пляж...

    Она молча смотрела на меня сквозь темные очки. А потом сказала:

    - Вам надо поспать.

    И показала на большой надувной матрас под соснами возле бунгало.


    Я растянулся на матрасе, глядя в небо и на вершины сосен. Слышал громкие голоса, долетавшие от бассейна, и плеск воды. Наблюдал вверху, меж ветвей, игру тени и солнца. И понемногу погрузился в какое-то очень сладкое оцепенение. Сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне кажется, что это было одно из тех редких мгновений жизни, когда испытываешь блаженство, достойное называться Счастьем. В этой полудреме, перебиваемой иногда пробившимся сквозь сосновые ветки лучом солнца, мне казалось совершенно естественным, что они привезли меня к себе, словно мы были давным-давно знакомы. В любом случае, выбора у меня не было. Посмотрим, как все обернется. В конце концов я уснул.


    

... ... ...
Продолжение "Свадебное путешествие" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Свадебное путешествие
показать все


Анекдот 
Идет парень. Впереди идет девушка, выглядит ну просто ОБАЛДЕННО!!! Догоняет ее и говорит: - Девушка, кажется нам с Вами по пути! - Не думаю.. я ж не нах@й иду!..
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100